На этой философской ноте Хризантемыч добрался докруглосуточного «Мандарина» и толкнул стеклянную дверь, украшенную яркойрекламой импортного средства от поноса.

В этот поздний час в аптеке было безлюдно, только ночнаяпродавщица Люська, бойкая несгибаемая бабенка лет тридцати пяти. Она общалась смелким рэкетиром Пузырем, который прогуливал своего служебного бультерьера изавернул к Люське погреться.

— Ей в процедурном кабинете велели презервативпринести, — рассказывала Люська, — чтобы на электрод надеть. Ну,понимаешь, чтобы не подцепить чего… Ну и говорят: купите лучше гофрированный,он не соскользнет. А она, дура, перепутала, приходит и спрашивает: «Люся, мнеперфорированный презерватив надо, весь город обошла, нигде нету!»

Пузырь, вместо того чтобы рассмеяться, уставился на Люську вожидании продолжения.

— Перфорированный! В дырочку, понимаешь? — пояснилаобиженная Люська. — Она в дырочку спрашивала!..

— А-а! — отреагировал наконец Пузырь. — Вотдура!

В это время Люська заметила появившегося на пороге бомжа иразвернулась к нему:

— Куда приперся, дед? А ну вали отсюда срочно!

— Ты чего, Люся, такая невежливая? — заскулилХризантемыч. — Я же не просто так, я к тебе по делу, мне лекарствонеобходимо! Я же больной человек, четвертый год нахожусь при смерти!

— Давай восемь рублей — будет тебе твоелекарство! — сурово проговорила многоопытная Люська и повернулась кПузырю:

— И шляются, и шляются! И днем, и ночью! Никакогопокоя! И всем одно нужно — настойка боярышника! Иногда настойку овса берут, ноэто редко — она и дороже на пятьдесят копеек, и спирта в ней поменьше… Ну, дед,давай быстро восемь рублей и рули отседова! Мне твою парфюмерию нюхать зарплатане позволяет!

— Что ты, Люся, такая сердитая? Мне, может, осмотретьсянадо, пообвыкнуть, к лекарствам твоим приглядеться…

— А нет денег — так проваливай, а то Пузырь тебя сейчаспринудительно запустит на помойку!

— Это я запросто, обувь только об него грязнитьнеохота! — процедил рэкетир сквозь зубы.

— Ну что вы, ребятки, наезжаете на живогочеловека, — Хризантемыч опасливо отступил к дверям, — мало ли, чтонет денег! У всякого могут случиться временные трудности!

— Не каркай, бомжара! — Пузырь злобнооскалился. — Тебе девушка, кажется, ясно сказала: если нет денег,проваливай по-хорошему, а то я не посмотрю, что брезгливый!..

— Ну денег-то нет, а вы поглядите, какой я документикладный по случайности нашел, — бомж вытащил из кармана паспорт, —полезная вещь, всегда в хозяйстве пригодится! Уж рубликов-то пятьдесят онстоит, я полагаю? Купи, Люсенька, он как раз на женское лицо!

— На черта мне твой паспорт помойный? — скривиласьЛюська. — Можешь им сам знаешь что подтереть!

— Постой-ка, — Пузырь протянул руку запаспортом, — дай-ка я на него гляну… Нет, в натуре, ты что, правда, чтоли, на помойке ночуешь? — Рэкетир брезгливо поморщился.

— Зачем на помойке? — Хризантемыч состроилобиженную физиономию. — Имеется подвал один, очень, между прочим, теплый…

— Ладно, — Пузырь перелистал паспорт, —Люська, дай этому рабу божьему его лекарство… Чем он там травится?

Люська послушно сняла с полки пузырек настойки боярышника ипротянула бомжу:

— На, наслаждайся!

— Полагалось бы хоть два пузыречка! — занылХризантемыч.

— Сейчас и это отберу! — припугнула суроваяЛюська. — Бери, пока дают, и проваливай!

Бомж поспешно спрятал пузырек в карман и развернулся кдверям.

— Постой-ка, дед, — окликнул его, ухмыляясь,рэкетир, — я тебя давно спросить хочу, отчего это у тебя такая кликуханеобыкновенная — Хризантемыч? Из-за запаха особо выдающегося?

— Кто звал, тот и знал! — не оборачиваясь,откликнулся бомж и поспешно выскользнул из аптеки.

— Дай-ка мне чего-нибудь такого, паспорт этотпротереть, — повернулся Пузырь к Люське, — а то еще подцеплю от этогокрасавца какую-нибудь заразу.

— На, — продавщица протянула приятелю флакончик спрозрачной жидкостью, — на фига ты его взял?

— Не твоего ума дело, — вежливо ответил рэкетир.

Распрощавшись с гостеприимной продавщицей, он отвязал своегоклыкастого напарника и вышел на улицу. Однако прежде чем вернуться домой,Пузырь зашел к своему бригадиру, который жил поблизости в девятиэтажном«корабле».

Бригадир вышел на звонок заспанный и недовольный, в длинныхярко-розовых сатиновых трусах и футболке с надписью: «Все путем».

— Ты чего, Пузырь, в натуре, в такое время? —пробасил бригадир. — Ты на часы-то хоть посмотрел? Чего тебе, конкретно,приспичило?

— Ладно, Банан, хорош с ходу-то наезжать! Ты жеговорил, что бабе одной срочно корки нужны?

Типа паспорт?

— Ну? — коротко отреагировал бригадир.

— Вот тебе и ну! — Пузырь протянулкнижечку. — Гляди, конкретно, чего я достал! Очень подходящие корки!Фамилия женская, и даже личность несколько смахивает. И всего за сотку баксовкупил!

— За сотку? — Бригадир недовольно поморщился, ноповертел паспорт и кивнул. — Ладно, вроде аккуратный документик. Чистый онхоть?

— Обижаешь! — Пузырь посмотрел на командирачестными глазами и ударил себя кулаком в грудь. — Чище не бывает! Личнокарболкой протирал! — И рэкетир довольно расхохотался.

Леню разбудил длинный телефонный звонок.

Спросонья он очень долго не мог найти трубку, так что когдаответил, голос на том конце был очень недовольным.

— Ты что, спишь, что ли? — пробурчала Лола. —Звоню, звоню…

— А ты как думала? — в том же тоне ответил Леня.

— А почему это ты так долго спишь? — ревнивоосведомилась его боевая подруга. — Что это, интересно, ты такое делаешь поночам, что так поздно встаешь?

Леня скосил глаза на часы: было уже полдвенадцатого.Действительно, что-то он разоспался, это нервное. Вчера переволновался со всемиэтими трупами и больницами.

Кот Аскольд, сладко спавший под боком у Лени недовольноприоткрыл один зеленый глаз и фыркнул. Ему не понравилось, что Леня высунулсяиз-под одеяла, размахивает руками и говорит громким голосом. Кот не любил,когда его беспокоили во время сна. Маркиз не обратил на кота никакого внимания,снова беспокойно пошевелился и ответил Лоле, что вчера лег поздно, потому чтоочень устал. Лола закидала его вопросами: чем он занимался вчера, где был, скем встречался?

Сказала, что звонила вчера вечером, но его не было дома.Она, Лола, знает, что он легкомысленный человек, но нельзя же быть до такойстепени безответственным, чтобы бросать бедных животных больше чем на сутки!